Хосе Лимон, американский танцовщик и хореограф. С 1945 руководил

собственной труппой (до 1958 с Д. Хамфри), с которой выступал до 1969. Один из крупнейших представителей американского танца модерн. В своих постановках часто обращался к социальным и философским темам или сюжетам из истории. Хосе Лимон (настоящее имя Аркадио, 1908-1972) -- американский танцовщик и хореограф мексиканского происхождения. С 1928 учился танцу-модерн у Дорис Хамфри и Чейза Вейдмана, а в 1945 брал уроки классического танца у Энтони Тюдора. В тот же год организовал труппу Limon Dance company, завоевавшую широкую популярность в США, и руководил ею совместно с Дорис Хамфри до 1958.Поставил здесь «Чакону» на музыку Баха, «Кончерто – гроссо» на музыку Вивальди, «Мексиканские танцы» Новака, «Миза Бревис» на музыку Кадая и др. Лучшая постановка «Павана Мавра» на музыку Перседла (1949) в которой исполнял партию Отела. В 1964 возглавил также труппу Американского театра танца. До 1969 выступал в ведущих партиях в спектаклях своей труппы. В 1973 Limon Dance company впервые гастролировала в СССР.

Еще раз извиняясь перед радетелями за политическую корректность, скажем, что Хосе Лимон, ученик Дорис Хамфри, выгодно отличается от нее: а) отсутствием догматизма, б) конструктивностью, в) умением ясно объяснить, что автор хотел сказать данным произведением, то есть пресловутой внятностью художественного высказывания.

"Хореографические подношения" были замечательно архитектоничны - хотя сложно не быть архитектоничным, делая Баха. И все же неоклассическая каллиграфия Баланчина в его "Эпизодах" ("Ричеркар" Баха-Веберна из того же "Музыкального приношения") несравненно более адекватна Быховской полифонической каллиграфии, чем элементарные и монотонные пространственные эволюции танцовщиков Лимона.

"Танцы для Айседоры" вызвали особенный энтузиазм среди балетных критиков. "Вот вам Айседора! Но почему-то никто не говорит о гениальности Лимона, а все кричат о великом Бежаре", - примерно так отреагировал самый маститый из них, вспомнивший бежаровскую "Айседору". Вяло сопротивляясь, можно ответить, что у Лимона -- танцы для Айседоры, а у Бежара - собственно Айседора, задачи совсем несхожие, и вторая из них несравненно сложнее. Можно согласиться с тем, что у Лимона больше собственно движения, он оперирует им виртуозно, а у Бежара - больше литературы (или даже литературщины), больше привычных для него театральных подпорок и постмодернистской ностальгии, привычной уже и нам. И вообще, первый - хореограф par exellence, его мышление хореографично, второй - в большей степени человек театральных эффектов. Но, думается, антибежаровское злорадство петербургских балетоманов не случайно, и Бежар стал жертвой в чужой игре: то, что недавно на сцене Мариинского театра в бежаровской "Айседоре" (увы, и в фокинском "Лебеде") показала Майя Плисецкая, имело слабое отношение и к Айседоре, и к Бежару, и к самой Плисецкой. Как писали когда-то, что Плисецкая, пожалуй, единственная из балерин, гениально понявших время: с его течением она меняет природу своего танца, - так куда же исчезло сегодня это понимание? В Москве Плисецкая может делать что угодно, как угодно и сколько угодно, Москва - это ее город, там ее всегда будет сопровождать триумф, но в Петербурге еще чтут танцевальную форму. Безусловно, здесь знают толк и в артистической уникальности, но при этом хорошо понимают, что в балете индивидуальность не есть еще преимущество само по себе, смысл балета - пластическое воплощение индивидуальности (говоря грубо - танцы), иначе в лучшем случае все сведется к мимодраме (и она может быть хороша, как, например, "Куразука"), в худшем - к сфере не вполне художественной, к рекордам Гиннесса.

Что до хорошо нам знакомой и ставшей уже канонической "Паваны Мавра", то в контексте ретроспективы Limon Dance company стало очевидным уникальное место этого произведения в эволюции профессионального танца ХХ века. "Павана Мавра" - первая выраженная попытка танца-модерн выйти за пределы эзотерической сферы, нарушить сектантские табу, установить внешние контакты, привлекая сторонние средства - от костюма до фабулы. С "Паваны Мавра" началось медленное встречное движение до того времени функционировавших автономно modern dance и "классического" танца (то есть собственно "балета"). В частности, начало движения танца-модерн навстречу балетному театру и начало проникновения в "балет" танца-модерн. Итог хорошо известен.

Без "Паваны Мавра" нет Ноймайера, нет Килиана, нет, в конце концов, Матца Эка. В некотором смысле нет и зрелого Баланчина: посмотрите хотя бы, на какой рискованной грани с modern dance Баланчин разрешил Жаку д`Амбуазу танцевать неоклассического "Аполлона" в 1959 году. И тогда становится ясен смысл сюжета, который разворачивался в Мариинском театре за день до представления Limon Dance company. На балете "Жизель" группа зрителей устроила овацию балерине, ее партнеру и всему ансамблю. Затем те же люди терпеливо и покорно ожидали в артистическом подъезде выхода примадонны. Позже выяснилось, что это были танцовщики труппы Хосе Лимона. Академики от modern dance отдавали дань профессионального восхищения академикам от "классики".